Моя родословная, часть 9
Далеко не обо всех рекрутских наборах и внеочередных воинских призывах сохранились до наших дней хоть какие-то документы. Но о том, кто и когда призывался из Давыдова в трудную годину под славные знамёна российских войск, можно судить и по некоторым косвенным свидетельствам. В частности, по тем же метрическим книгам Дальне-Давыдовской церкви во имя Рождества Христова, в которых (как уже раньше говорилось) при рождении или венчании кого-либо обязательно указывались родители виновников торжества.
Например, в писанной в разгар русско-турецкой войны 1877–1878 годов и боев за Шипкинский перевал метрической книге за 1878 год сообщается, что своей чередой родились в том памятном году в селе Давыдове младенцы обоего пола у находившихся в то время на военной службе давыдовских крестьян Федора Артемьевича и Ивана Ивановича Востриловых, Петра Илларионовича и Емельяна Ивановича Кербеневых, Михаила Гавриловича и Ивана Самохваловых, Матвея Ефимовича Петрова, Ивана Фомича Зайцева, Ивана Константиновича Полюлюева. А также у проживавших в Давыдове отставных (то есть уже отслуживших своё) солдат Николая Васильевича и Сергея Егоровича Кербеневых.
Отставной же 64-летний унтер-офицер Герасим Павлович Петров вступил в том 1878 году во второй законный брак с 48-летней мещерской вдовой Ириной Васильевной Петровой.
Конечно, здесь названы только те давыдовские воины, которые во время своего нахождения на ратной службе стали отцами (или кто сам женился). А в действительности- то их наверняка было больше: призывали ведь в армию и холостых.
Подобным же образом, по тем же церковно-метрическим книгам, можно также узнать, что, скажем, в русско-японской войне 1904–1905 годов участвовали (кроме тех, у кого никто за время их отсутствия в Давыдове не родился) Алексей Филимонович и Николай Васильевич Востриловы (первый из них — двоюродный, а второй — родной брат моего прадеда Грини), Егор Александрович Кербенев (родной дядя бабки Пелагеи), Осип Петрович и Григорий Иванович Киселевы (тоже её родственники), Иван Иванович Полюлюев, Сергей Иванович Петров.
От полученных на войне ран 28 марта 1905 года в селе умер 28-летний унтер-офицер Василий Игнатьевич Макаров.
Перечисление всех мобилизованных из Давыдова на первую мировую войну в течение 1914–1916 годов заняло бы слишком много места. Поэтому скажем здесь только о том, что были, например, в их числе уже успевший повоевать в 1905 году с Японией дальний мой родственник по матери отца, бабушке Пелагее, Осип Петрович Киселев и его 25-летний сын Кузьма, призванный в армию ещё до начала мировой бойни, в феврале 1914-го.
Самому Осипу Петровичу и на этот раз повезло: уцелев на русско-японской, благополучно прошёл он и первую мировую, и гражданскую войны. Ещё в 1927 году (в 56-летнем возрасте) односельчане избирали его членом ревизионной комиссии Давыдовского сельсовета. А вот на сына его Кузьму пришло в начале 1915 года в Давыдово одно из первых тогдашних похоронных извещений.
Оно и поныне сохранилось в Государственном архиве Нижегородской области, это более чем 80-летней давности извещение, отпечатанное на плотной толстой бумаге цвета крови, скреплённое большой сургучной печатью и увенчанное четырёхконечным крестом с надписью: «За веру, царя и Отечество». В извещении, подписанном командиром Первого Туркестанского стрелкового полка, во второй роте которого служил убитый Кузьма Киселев, было написано: «Участвовал в походе против Германии. Убит 16 февраля в бою за деревню Глинка. Исключён из состава полка сего же 1915 года марта 25 дня».
Не так уж много дошло до наших дней таких подлинных документов о той, первой мировой войне, объявленной потом большевиками империалистической и грабительской (как будто бывают не грабительские войны!), а в годы Советской власти почти полностью исключённой из курсов истории нашего Отечества. Некому было собирать и хранить архивные материалы о той, «не нашей» войне — вскоре не до того в России стало.
Да ведь и не изгладились ещё из памяти народной времена, когда за одно только открытое ношение полученных за неё медалей и георгиевских крестов запросто можно было схлопотать лагерный срок. Потом и вовсе заслонили её трагические события Великой Отечественной. И много ли мы теперь знаем о той давно отгромыхавшей «не нашей» войне, на которой сложили свои буйные головы миллионы русских мужиков, наших с вами дедов и прадедов?
Даже относящихся к тому времени метрических книг Дальне-Давыдовской Христорождественской церкви за 1917-й и последующие годы в архивах нет (хотя окончательно она была закрыта только в 1937-м). Должно быть в порыве неистовой «р-р-революционности» вместе с бесценными старинными иконами и многим другим были уничтожены или расхищены эти книги во время сокрушительного разгрома церкви в 1937 году и постепенного её разорения в последующие два десятилетия.
А в самом конце 50-х, в разгар борьбы Н. С. Хрущева с религией, колокольню Давыдовской церкви, полтора столетия возвышавшуюся над селом, растащили тракторами; стены, видевшие рождения, венчания и похороны многих поколений наших предков, разорвали динамитом на огромные, несокрушимые глыбы, не поддающиеся никакому лому. Потом эти глыбы позабирали на фундаменты под строившиеся дома.
Так что в будущем музее истории села Дальнего Давыдова ему место, этому торжественно-официальному извещению о геройской гибели на первой мировой никогда не виданного нами односельчанина, «нижнего чина» российской армии Кузьмы Киселева! Или хотя бы ксерокопии этого уникального документа.